Мангистау (Мангышлак) в статье «Рождение чуда» в газете «Правда» №319 от 15 ноября 1981 года.
Читать газету «Правда» №319 за 1981 год
На Мангышлак — родину предков моих — я летел с давним представлением, навеянным рассказами отца, жившего там до революции, ожидал увидеть ноздреватые, как окаменевшие мастодонты, горы, омываемые пепельными волнами Каспия, степную ширь, опаленную солнцем. Прокопченные, схожие с вороньими крылами юрты, растрескавшуюся от зноя землю. Услышать унылую, как пустынное безбрежье, песнь кочевника. В моем сердце жили и добрые герои из сказок детства — батыры, укрощавшие суховеи, добывавшие людям живую воду, расколдовывавшие зачарованные острова, города…
С самолета полуостров видится причудливой гигантской арфой, прямые нити дорог, сбегающие к морю,- струнами. А многоэтажный Шевченко, что на горе Актау, обрывающейся к морю светлыми скалами, в изумрудной зелени садов, скверов, со сказочными замками белокаменных зданий надо увидеть своими глазами. Просторные проспекты теряются в синеве поднебесья, микрорайоны с домами похожи на океанские теплоходы, готовые отойти от причала.
Новый город на Каспии не похож на виденные мной другие. Одни из самых молодых в стране, он, без преувеличения, как храм света и воздуха.
Удивительный город! Разноязыкий, освежаемый морем, обогреваемый пустыней, он будто выплеснут морским прибоем, чтобы скрасить однообразие Каспийского побережья. Недаром город Шевченко удостоен золотой медали Патрика Амберкромби, которую Международный союз архитекторов присуждает городам, наилучшим образом приспособившим неблагоприятную среду для обитания человека.
Тут по-прежнему, как и в начале века, есть кое-что и для любителей экзотики: в небе раскаленной магмой плавится солнце, по лентам автострад ветры извиваются песчаными струйками, на городские улицы, случается, забредает верблюд.
Нынешний Мангышлак, кстати, превосходящий но территории иные государства Европы, не дань моде, которая скорее закабаляет человека, чем служит ему,— это современные автоматизированные нефтепромыслы и прекрасные библиотеки, газоперерабатывающий завод и уютные рабочие столовые, завод пластмасс, производящий ударопрочный полистирол, и клубы, предприятия нефтехимии и знаменитые карьеры—они выдают ракушечник, идущий на облицовку дворцов и памятников.
Мангышлак — это мачты высоковольтных линий электропередачи и ажурные буровые, рукотворные реки нефтепроводов и водоводов, это — морской порт и 700-километровая газовая магистраль, связавшая полуостров с «Большой землей», это, наконец, аэропорт, откуда взлетают реактивные лайнеры.
Много удивительного сотворили советские люди на этой земле. На Мангышлаке летом 1973 года родилась целая река пресной воды. И не после землетрясения или извержения вулкана. Чудо совершили люди, пустив первый в мире опытно-промышленный атомный реактор па быстрых нейтронах и комбинат — да, комбинат! — по приготовлению питьевой и технической воды. В Советском Союзе это единственный город с населением 120 тысяч человек, живущий на опресненной морской воде. Стоило заработать реактору БН-350 — сердцу Шевченковской АЭС, и понятие «безводный край» отступило, ушло, будто его жители вовсе не изнывали от жажды, не привозили воду танкерами из Махачкалы.
— Цивилизация ныне потребляет столько энергии, что невольно задумываешься: природа — не бездонная бочка,— рассказывал А. А. Самаркин, главный инженер энергокомбината.— Поиск новых экономичных источников энергии и привел к «быстрым» реакторам. Советский Союз раньше других стран спроектировал, построил и первым сдал в эксплуатацию атомную электростанцию с реактором на быстрых нейтронах.
В чем же тут выгода? В «быстрых» реакторах отвальный уран-238 превращается в плутоний-239, ценное ядерное горючее. Такие реакторы и по коэффициенту полезного действия, и по ряду других параметров намного превосходят реакторы на тепловых нейтронах. Главное, становится экономичным разрабатывать даже самые бедные залежи урана, добывать его из морской воды.
Этим и объясняется повышенный интерес к советскому реактору-размножителю, который служит мирным, гуманным целям. В дирекции комбината мне показали альбом с записями почетных гостей — академика М. В. Келдыша, делегации Международного агентства по атомной энергии, американских, английских, японских и других специалистов. Восхищенный отзыв о реакторе оставил американский астронавт У. Андерс.
День выдался жарким, томительным. А территория энергокомбината велика. Враз не обойдешь. С В. А. Губановым, секретарем парткома комбината, обходим реактор, тепловые электростанции, завод по приготовлению опресненной воды, многочисленные цехи…
Представьте себе громаду здания 60-метровой высоты — там размешен реактор, смонтировано основное и вспомогательное оборудование. Поражает грандиозность сооружении. Диаметром почти в человеческий рост алюминиевые трубы, расходящиеся по земле опоры, высокие конические отстойники, сверкающие серебром опреснительные установки.
Не рассказываю об особенностях опреснителей с необычными названиями, к примеру, о 34-ступенчатой батарее мгновенного испарения — их безнакипной режим препятствует образованию солевых отложений на теплопередающих поверхностях. О том, как из морской воды получают дистиллят, который после всякого «колдовства» превращается в родниковую влагу. Это целая наука, рожденная фантазией советских физиков, химиков, технологов.
Энергокомбинат — сердце Мангышлака. Без него не обойтись десяткам крупных и малых предприятий, ему обязан рождением город в пустыне. Энергия, тепло, пар, вода-все отсюда.
— Комбинат в сутки изливает большую реку — 120 тысяч кубометров,— пояснил В. А. Губанов.— На каждого одессита или парижанина приходится по 330 литров, а у нас на горожанина 430 литров воды. Влага дала жизнь полутора миллионам деревьев и кустарников, укротивших пылевые бури. По 25 квадратных метров рощ, парков и аллей приходится на каждого жителя — больше, чем в среднем по стране. Словом, полнокровная жизнь на Мангышлаке без комбината немыслима, как не представить город без энергетиков, окруженных здесь особым уважением. Чувствую это по тому, с какой любовью рассказывает Виктор Афанасьевич о своих коллегах, коллективе, где трудится почти полтора десятка лет. Для человека сравнительно молодого, родившегося в последний год войны, это немало. И далекий Мангышлак, куда он приехал после окончания Томского политехнического института, и первая запись в новенькой трудовой книжке положили начало его трудовой биографии.
— С пуском реактора,— глаза Губанова блеснули гордостью,— все флаги в гости к нам…
Расспрашиваю Виктора Афанасьевича о его жизни, работе. Он настаивает: — Вы лучше напишите о передовиках наших, рабочих и инженерах, на чьих плечах комбинат держится…
Заходим в цех опреснительных установок. За пультом управления с множеством кнопок и мигающих глазков мнемосхемы один старший аппаратчик Феоктистов. До 69-го он жил в Туле, трудился на комбайновом заводе слесарем-сборщиком. Был неплохо устроен, прилично зарабатывал. Что его потянуло на Мангышлак с женой и двумя ребятишками?
— Романтика,— улыбнулся Феоктистов,— а потом прижился всерьез. Старший сын уже в десятом…
— По родным местам не скучаете?
— А когда скучать? Дом, работа… В свободное время с детьми, к технике их приучил, транзисторы, приемники собираем. Море рядом, рыбалка отменная.
— Бывает, что уехать хочется? Жара, пустыня все-таки…
— Бывает. А подумаешь: жалко оставлять город, где каждый камешек родным стал. Тут я познал истинную цену воды, с ней тут все на «вы». На полуострове дорожат каждой каплей. Здесь мы как мирабы — распределители воды, люди священного сословия на Востоке. И разведчиком будущего себя чувствуешь, когда знаешь, что все живое окрест обязано атомному реактору.
Он стоял передо мной красивый, одухотворенный — такие лица я видел и на комбинатовской доске почета. За его спиной сложные приборы, не сводящие «глаз» с установок, которыми движет мирный атом. Виктор Григорьевич Феоктистов по прежнему романтик. Как хорошо сказал он о людях своей профессии: «Разведчики будущего».
Пока секретарь парткома зашел к начальнику цеха, расспрашиваю о Губанове.
— Приехали мы с ним почти в одно время,— вспоминал Феоктистов.— Помню его молоденьким таким, с женой-девчонкой. Я-то постарше Губанова года на четыре. С ним несколько молодых специалистов приехало… Кое-кто из них уехал. А Виктор Афанасьевич — молодчина! В партию тут его приняли. Прошло время, и вот секретарем парткома комбината уже избрали.
И сын еще родился.
После я пытался расспросить Губанова о его сверстниках. Смотришь, разговорится и о себе попутно поведает…
На Мангышлак приехало семь однокашников, инженеров-физиков. Славные ребята. Ныне солидные мужи, выросшие в умелых руководителей, здесь стали коммунистами. В. М. Шведов — заместитель начальника смены на реакторе, Ю. С. Баранов — начальник завода по получению дистиллята, В. И. Болгарин — заместитель главного инженера комбината.
— А остальные?
— Уехали,— Губанов изучающе взглянул на меня.—Все они трудятся там, где нужны. Обстоятельства порою бывают сильнее нас. Дезертирами их не считаю.
В этом ответе Губанов высветился для меня весь, какой он есть, каким его знают и любят друзья и товарищи, которому доверяют коммунисты, избравшие его своим вожаком.
…Ночь на Мангышлаке наступает мгновенно: стоит солнцу опуститься в море. Я ходил по ночным проспектам, вдыхая запахи хвои и акации. Не мог оторвать глаз от высоких окон, ярко светившихся в ночи, как огни, больших океанских судов. И не до конца верил. Может, это видения из сказок детства?
Нет, это по воле советскою человека свершилось чудо: в диком безводье родилась река, сотворившая новый город, вдохнувшая жизнь в уставшую от жажды землю.
Рахим Эсенов
г. Шевченко — г. Ашхабад