Рабочая доблесть

Мангистау (Мангышлак) в очерке «Оператор Джалгаспаев» в книге «Рабочая доблесть» 1976 год.

Сборник очерков / Герои девятой пятилетки

Оператор Джалгаспаев

Кто летел из Алма-Аты в Шевченко, тот мог из окна самолета наблюдать удивительную картину. Вскоре за Нукусом взору открывается первозданная пустыня, где достаточно и «кратеров» лунного типа, и «каналов», похожих на марсианские. Но это обманчивое впечатление. Стоит только побывать в самой пустыне, быстро убедишься, что она полна жизни.
Пустыню преображают отважные, бесстрашные люди. Об одном из них — Смагуле Джалгаспаеве, Герое Социалистического Труда, старшем операторе нефтегазодобывающего управления «Узеннефть» производственного объединения «Мангышлакнефть», что в Казахстане, и пойдет рассказ.

Передо мной обычный человек, может быть, даже чуть ниже среднего роста. Казалось бы, ничего в нем нет особенного. И только внимательный, с прищуром взгляд, добрейшая улыбка да неторопливая речь свидетельствуют о его житейской мудрости, щедрости души.
— Вы спрашиваете, как я, человек степи, стал нефтяником? — Он отпил глоток чая из пиалы, а затем, будто взвешивая каждое слово, продолжил:
— Видите ли, я действительно степняк, но профессию нефтяника унаследовал от своего отца. Так что профессия эта в роду Джалгаспаевых наследственная. Об этом я позже подробнее расскажу. А сейчас хотите послушать нашу степную мангышлакскую легенду? Собственно, это — скорее быль, ставшая легендой.
…Тихо гудит самовар, спокоен голос хозяина. И вот — снова пауза.
В эту минуту я вспомнил слова секретаря парткома нефтегазодобывающего управления «Узеннефть», сказанные о Джалгаспаеве: «Этот человек знает о нефти все, или почти все». И естественно, что упоминание Смагула о легенде заинтересовало меня. Тем более что степные легенды, как я уже не раз убеждался, содержат порой ценнейшую информацию.
— Рассказывают так, — продолжал мой собеседник, — отец мой, по крайней мере, так говорил, а он слышал от знающих людей. Лютой зимой 1920 года, когда не было горючего и в стране стояли фабрики и заводы, не отапливались квартиры и замерли на приколе пароходы, по указанию Владимира Ильича Ленина из Астрахани на Эмбу вслед за кавалерийскими эскадронами была послана рабочая дружина. Дело в том, что на Эмбе в это время хранилось более двух миллионов пудов уже добытой нефти, но ее некому да и не на чем было отправить в промышленные центры. Кроме того, простаивали изза отсутствия рабочих нефтяные скважины. И вот, чтобы поставить все это богатство на службу Республике Советов, вышла из Астрахани по зову Ильича рабочая дружина.
В. И. Ленин в 1919 и 1920 годах, когда Баку захватили англичане, постоянно интересовался эмбенской нефтью. Вот некоторые документы.
24 апреля 1919 года В. И. Ленин телеграфирует Астраханскому реввоенсовету: «…нельзя ли завоевать устье Урала и Гурьева для взятия оттуда нефти, нужда в нефти отчаянная…»
В начале 1920 года В. И. Ленин беседует с членом коллегии Главнефти И. М. Губкиным о возможностях транспортирования нефти из Эмбенского района.
13 января 1920 года В. И. Ленин председательствует на заседании Совнаркома, который в числе других разбирал и вопрос об организации гужевого транспорта для отправки нефти из Эмбенского района.
24 февраля того же года на заседании Совнаркома под председательством В. И. Ленина обсуждается вопрос о ходе строительства железнодорожной линии Александров-Гай — Эмба, а также проект декрета о мобилизации специалистов нефтяного дела…
— Северный берег Каспия, сами знаете, зимой — не лучшее место под солнцем. Вьюги, пурга, морозы. Но рабочая дружина — а она двигалась с обозом, винтовками и пулеметами — пришла на Эмбу благополучно, и Москва через некоторое время получила нефть. Нефть — кровь земли — была отдана на службу революции…
И опять — добрейшая улыбка:
— Вот тогда-то многие из эмбенских казахов, те, конечно, которые победнее, и задумались: «А зачем нам пасти байских овец и лошадей? Не лучше ли своим трудом крепить нашу родную Советскую власть?» Среди них был и пастух Юкаспай Джалгаспаев, отец мой. Он один из первых вступил в рабочую дружину, пришедшую из Астрахани, и стал нефтяником.
Когда страна переходила на рельсы индустриализации, потребность в нефти возросла. Выполняя ленинский завет, нефтяники открывали все новые и новые промыслы. Только в районе Эмбы выросли Байчунас, Кульсары, Сагиз, Искине, а потом Каратон, Прорва…

— Отец мой, — неторопливо говорит Смагул, — работал буровым мастером, ну и я возле него. С детства каждое лето — на буровой. Привык к нефтяному делу, поступил в Доссоре в ФЗУ. Но учиться почти не пришлось: началась Великая Отечественная война, мужчины ушли на фронт, а нас, юнцов, послали дежурными операторами на промыслы. Хотел быть буровиком, но там нужна сила, и тогда отец, уходя на войну, сказал: «Я бурил эти скважины, а ты из них добывай нефть. Старайся. Подрастешь, окрепнешь, буровиком станешь».
— Трудное было время, зато героическое. Я очень гордился своей работой. Мне достались богатейшие скважины. Одна из скважин давала в сутки 150 тонн горючего, вторая — до 200 тонн, а дебит третьей доходил до 250 тонн. Я был оператором, дежурил по 12 часов в сутки, без выходных, знал нрав и характер каждой скважины, Мог отличить «голос» каждой из них, своевременно услышать их «жалобы» и «просьбы». И нефть шла на разгром врага, на победу.
Горжусь профессией оператора и сейчас. Даже в бригаду буровиков не пошел. А моя жена Рахат начинала на буровой, в Кульсарах. Ой, как трудно ей было, да и всем нефтяникам тогда доставалось. Это сейчас мощные вездеходы перетаскивают вышки и буровые станки. Погрузил, перевез — и делу конец. Раньше же демонтаж и монтаж вышек велся примитивным способом. А перетаскивали их месяцами. Катки, ролики, ворот — вот и все приспособления.
После войны, когда надо было восстанавливать разрушенное хозяйство, потребность в нефти резко увеличилась. Велись поиски «черного золота» на Волге, в Сибири. Достоверно знали, что есть нефть и на Мангышлаке.

«Полуостров сокровищ», как зовут казахи Мангышлак, долго не хотел раскрывать своих тайн. Путь к большой нефти был необычайно труден.и Структурно-поисковое бурение в самых, казалось бы, перспективных районах — на Тюбеджике и Кызане — не дало ожидаемых результатов. Бурение велось годами в пустыне, где тогда не было дорог, не хватало воды. Шли прямо через пустыню — на Узень и Жетыбай. И вдруг здесь, где, казалось бы, и перспектив было меньше, в начале 1961 года ударил фонтан газа, а в конце года в Узене получена нефть. Так был открыт один из нефтеносных районов. И началось его покорение. Прокладывали железную дорогу и асфальтированную магистраль к Узеню — городу нефтяников, велось обустройство месторождений и головных сооружений, горячего нефтепровода Узень — Шевченко. Оборудовали наливные причалы в морском порту Актау; тянули мощную электролинию. Да мало ли было и других первоочередных работ. А главное — бурили новые и новые скважины.
На это ушло еще почти четыре года. И только 10 июля 1965 года на Гурьевский нефтеперерабатывающий завод пошел первый эшелон «черного золота», добытого из недр «полуострова сокровищ». К концу года было добыто почти 335 тысяч тонн. Сейчас же только ежедневная добыча составляет 56 тысяч тонн, а всего за 1974 год ее получено в Узене почти 15 миллионов тонн.
Узень занимает по добыче третье место после Самотлора и Ромашкино. Но запасы на Мангышлаке разведаны еще далеко не полностью. В прошлом году на полуострове Бузачах открыто месторождение Каражанбас, показалась нефть на Западном Устюрте, а на мысе Северный Ракушечный ударил фонтан белой нефти! Белая нефть редко встречается в мире.
— Мудрый ленинский совет идти за нефтью на Эмбу и дальше помог нашему народу открыть богатейшие залежи очень ценной нефти, — говорит Джалгаспаев. — Ведь Мангышлак — это продолжение Эмбенского нефтяного района. На Мангышлаке, мне так кажется, бури в любом месте, и получишь керн, пахнущий нефтью. Видимо, раньше мы не умели как следует искать подземные кладовые. «Полуостров сокровищ» оправдывает свое название.
Хорошо трудятся мангышлакские нефтяники. Объединение «Мангышлакнефть» по итогам 1974 года получило Красное знамя ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. А день 30-летия Победы над немецким фашизмом нефтяники отметили добычей стомиллионной тонны «черного золота».

Однако мангышлакская нефть до сих пор дается с трудом. Дело в том, что в ней высокое содержание парафина. Если в обычной нефти парафин не превышает двух процентов, то на мангышлакских месторождениях содержание его вместе со смолами достигает 30—40 процентов. Они кристаллизуются при 60 градусах, а нефть застывает при 30—32 градусах тепла. Поэтому мангышлакцам наряду с применением опыта других нефтяных районов приходится искать свои методы эксплуатации скважин. А разработка новых специфических приемов требует в данном случае особо прочного союза научно-инженерной мысли и практического опыта передовых рабочих.
Армия патриотов мангышлакской нефти богата талантливыми людьми. Здесь нельзя не назвать потомственного нефтяника Рахмета Утесинова, отец которого в числе первых казахов вместе с отцом Смагула и другими сподвижниками начинал добычу природных сокровищ из недр казахской земли. Это — замечательный инженер, первый начальник «Узеннефти», человек трудной судьбы. С Рахметом Утесиновым и сейчас советуются нефтяники, его имя произносят с уважением. А он, больной, прикованный к постели, продолжает мужественно бороться за нефть. Одна за другой выходят его книги — «Ожившая река», «Сбор и транспортировка парафинистой нефти», «Использование газа в нефтедобыче», получившие высокую оценку специалистов.
У Рахмета Утесинова немало заслуженных соратников. Это и нынешний генеральный директор производственного объединения В. С. Тимонин, и главный инженер объединения Кабын Оржанов, и главный инженер «Узеннефти» Утепкали Тажигалиев, каждый из которых многое сделал для того, чтобы не затухали нефтяные фонтаны на Мангышлаке.
Но их инженерную мысль питал опыт таких видных производственников, как операторы Смагул Джалгаспаев, Николай Жуков, Анес Айтниязов. Они по зову партии, продолжая указанный В. И. Лениным маршрут, приехали на Мангышлак и стали у истоков растущей нефтяной реки. Но опыт им дался нелегко.
Высокооктановая, с малым содержанием серы, что очень ценно, но пересыщенная парафином мангышлакская нефть с наступлением похолоданий застывает прямо в устье скважины, не доходит до нефтесборников, забивает и рвет трубы — так называемые выкидные линии. Вот тут-то мангышлакцам и пришлось отрабатывать режимы специальных устьевых печей для подогрева, утеплять трубопроводы.
Конструировали печи инженеры, но опробовали их и давали советы по усовершенствованию такие операторы, как Смагул Джалгаспаев.
Подогрев некоторое время спасал положение — нефть фонтанировала. А затем фонтаны начали затухать, терять силу. Пробовали промывать трубы горячими растворами, думали, что на стенках осел парафин, но и это не помогло. Стало ясно: давление в пластах упало. Упустили какой-то момент, произошло самое неприятное — разрыв между извлеченной нефтью и закачкой воды в пласт.
Первые два года пятилетки промысел не выполнял плана. Тревоги, частые совместные совещания инженеров, ученых, передовых рабочих. В результате форсировали строительство блочных установок по закачке в скважины воды. Чтобы получить 55 — 56 тысяч тонн нефти в сутки, в скважины подают 140—150 тысяч кубометров воды. Положение начало исправляться.
Но — опять ненадолго. Оператор Смагул Джалгаспаев первый забил тревогу: давление в пластах снова упало, надо принимать какие-то дополнительные меры. И опять поиски… К тому же выяснилось: большое количество холодной морской воды, поступающей в скважины, понижало температуру в пластах, нефть опять начала кристаллизоваться, забивать трубы. Чтобы исправить положение, нужно было закачивать в скважины горячую воду. Но не так-то легко нагреть огромное количество морской воды. Мангышлакцы построили опытную установку нагрева морской воды, действующую по принципу опреснителя. Создали и успешно эксплуатируют и установку погружного горения, которая также разогревает нефть. Почти половину скважин перевели из фонтанирующих на механизированную добычу, так называемый газлифт. В каждом из этих новшеств, созданных большим коллективом «Узеннефть», есть доля труда и пытливой мысли Смагула Джалгаспаева, старшего оператора номер один, как зовут его на промысле. Он обрел здесь добрую славу. Испытывал печи, давал советы по их усовершенствованию. Он делал много других важных дел, не ставил это в заслугу только себе:
— Это достижения всего коллектива, — говорит он.

— Иди, Смагул, не жалей ног, — «приказывает» себе оператор, когда на дежурстве обходит скважины, — ведь каждый твой шаг — это дополнительная нефть. Иди…
Месторождение — 30 километров длиной и 8 километров шириной — разбито на пять районных инженерно-технологических служб. Каждая из них имеет по нескольку десятков групповых установок, объединяет в единый узел по два-три десятка скважин.
Смагул отвечает за работу групповой установки № 43, в которой 21 скважина. В центре групповой установки служебное здание — просторный дом из ракушечника. Он связан с районной службой телефоном, различными датчиками. Вся эта система в свою очередь подключена к специально смонтированной установке «Спутник». На отдельном щите размещены приборы, вокруг — печи для подогрева газа и нефти, газлифтное хозяйство. Хозяйство групповой установки напоминает большой заводской цех. «Спутник» соединен со всеми скважинами, с помощью средств автоматики и телемеханики передает на пульт районной диспетчерской инженерно-технологической службы данные режимов работы каждой из них. Старший оператор может в любую минуту задать интересующий его вопрос диспетчеру и получить квалифицированную консультацию.
— Но этого мало, — это не исчерпывает мои обязанности, — рассказывает Смагул. — Скважина — действующее предприятие, она «живет», «дышит», у нее бьется «пульс». А оператор — тот же врач скорой помощи. Он должен как можно чаще слушать ее «пульс», ее «голос». Где-то отошла гайка — подтяни ее своевременно. На другой качалке узел износился, дай сигнал, чтобы его заменили сразу, иначе скважина «захлебнется», выйдет из строя на несколько дней. А в другой скважине забиты выкидные линии, нефть прорвала их, и образовалось уже целое озеро «черного золота». Потери! Да плюс три-четыре дня простоя скважины, но это, хоть и тоже чувствительные, но мелочи. А есть и более сложные случаи, когда выйдет из строя глубинный насос или упадет давление, а в скважину не закачают своевременно воду. Бывает, что скважина перестает фонтанировать, ее надо перевести на механизированный способ добычи, не сделаешь этого, не доберешь нефти. Или газлифтное хозяйство. Если давление газа из-за недосмотра оператора упадет в батареях, его поступление на скважину уменьшится, и нельзя будет извлечь нефть из глубин, и поток ее сократится. Но все это оператор может выяснить только побывав возле скважин, прослушав их «голос», сверив режим их работы по приборам. Иной оператор выйдет на работу и отсиживается на групповой. Такого нефть «не любит». Не ленись, иди от скважины к скважине…
Более трети века несет Смагул Джалгаспаев свою нелегкую трудовую вахту. Несет в зной, когда в тени за сорок,— а где она есть, тень в пустыне? — на солнце, значит, все шестьдесят. Несет вахту в сорокаградусные морозы зимой, в обжигающие пыльные бури и злую пургу. Вот он подошел к скважине, прислушался и… предложил поставить сюда муфту с увеличенным диаметром. В знак «благодарности» скважина увеличила суточную выдачу на 20 тонн.
Смагул Джалгаспаев — признанный старейшина нефтедобытчиков на Узене. Он обучил мастерству оператора многих нефтяников. Ученики его работают самостоятельно и добиваются хороших показателей. Сам потомственный нефтяник, он сейчас является главой целой династии. Выучил мастерству оператора свою жену Рахат, жену своего сына Исхака Аманбибе (к слову сказать, они втроем и обслуживают сложное «хозяйство» групповой № 43, которую так и называют: джалгаспаевская. Сын работает слесарем по ремонту аппаратуры и механизмов).
На промысле внедрена новая форма обмена передовым опытом — занятия-собеседования периодически проводятся непосредственно на рабочих местах оператора. На первом же таком занятии в январе этого года с интересной и поучительной беседой выступал Смагул. Он говорил о качестве и бережливости, дисциплине труда, к его голосу прислушиваются. Одно время серьезно поговаривали, чтобы операторы приобрели вторую специальность — научились водить трактор. Ежедневно обходить все скважины — дело трудное, тем более с инструментом в пустыне по бездорожью. К сожалению, операторов не снабжают никакими видами транспорта, вот тогда кто-то из них и предложил: «Дайте на каждую групповую установку хотя бы небольшой трактор, а водить мы его научимся». Улыбнулся Смагул своей доброй, всеподкупающей улыбкой и сказал: «Посчитайте, сколько десятков У нас групповых установок. Слишком много тракторов в пустыне бегать будет. Нефть подорожает».
Предложил Смагул другое: «Советовались мы с Анесом Айтниязовым и пришли к выводу: вторая специальность оператору нужна. Мы должны знать автоматику и телемеханику хотя бы на уровне слесаря средней квалификации. А то что получается? Выйдет из строя какой-либо датчик, и зови аварийную службу». Это предложение было принято, и сейчас не только старшие операторы, но и дежурные осваивают вторую специальность.
По инициативе Джалгаспаева, члена бюро цеховой парторганизации, в управлении «Узеннефть» развернулось движение под лозунгом: «Беречь каждый грамм «черного золота». И исчезли с поверхности «нефтяные озера», образуемые при разрыве труб из-за недосмотра, перекрыли и другие каналы утечки сырья, повысился коэффициент отдачи каждой скважины, сократился межремонтный срок их работы.
По итогам восьмой пятилетки Смагул Джалгаспаев награжден орденом Ленина. А пять лет назад его небольшой бригаде присвоено звание коллектива коммунистического труда. Но особых успехов он добился в 1973 году: увеличил со 104 до 200 рабочих дней межремонтный срок работы скважин, а коэффициент их эксплуатации довел до 0,975, тогда как по промыслу он равен 0,953. За счет чего? Сказался тщательный уход за техникой, регулярные профилактические ремонты, промывка горячей нефтью и горячим конденсатом, каждодневное строгое наблюдение за режимом работы скважин и устьевых печей, газлифтных батарей и выкидных линий. Одним словом, нефть «любит» трудолюбивых. Вот за это Родина и назвала Смагула Джалгаспаева Героем Социалистического Труда.

— Мангышлак, — говорит Смагул, когда мы продолжали беседу в его гостеприимном доме, — справедливо называют полуостровом сокровищ. В его недрах есть и запасы нефти, и различные руды, и уголь. Но самое большое сокровище его — это люди. Ныне здесь трудятся представители более пятидесяти национальностей.
Дружной трудовой семьей живут здесь люди. Я смело могу назвать Мангышлак полуостровом Дружбы.
Неузнаваемо преобразилась сама пустыня. Каких-то полтора-два десятка лет назад на огромном пространстве от Форт-Шевченко на севере до Красноводска на юге и до Арала на востоке не было ни одного поселка. Только изредка встречались одинокие юрты —кочевников-скотоводов. А теперь посмотрите!.. Узень — город нефтяников. Почти триста тысяч квадратных метров жилой площади, благоустроенные квартиры, электричество, центры бытового и торгового обслуживания, детские сады и ясли, школы, больницы. В Узене есть все, что создал человеческий ум и труд: железная дорога, мощные водопроводы, нефтепроводы, газопроводы, газоперерабатывающий завод, асфальтированные дороги, зеленые насаждения…
Короче говоря, пустыня покорилась советскому человеку, а природа отдает ему свои бесценные дары.
Запомнились мне слова Смагула, сказанные на прощание:
— Горжусь и радуюсь тому, что живу для людей, чувствую, что труд мой и сам я нужен детям и внукам моим, всем советским людям. Горжусь тем, что вместе с народом иду маршрутом, который указал Ильич.
И думалось: вот руками таких простых, но настойчивых людей, как Смагул Джалгаспаев, покоряются пустыни и возводятся города, создается богатство, крепится могущество нашей Отчизны. Мудрость жизни в непрестанном творении, а труд человеческий — высший смысл ее. Это и познал Смагул Джалгаспаев, мангышлакский нефтяник, хозяин земли своей…

Весь дом спал, когда мы со Смагулом вышли на веранду. Ночь была озарена электричеством, горела сполохами звезд. Здесь, на юге, они крупные и яркие — хорошо освещают людям путь.

Автор: Николай Дышловой, стр. 255